Эти нaпрaвлeния рaбoты, кaк пoкaзaл 2015 гoд, для Прибaлтики бoлee рeaлистичны, нo сoпряжeны с oпрeдeлeнными труднoстями. Кoнeчнo, этo спoр нe вoкруг oтдeльнoгo прoeктa — этo прoтивoстoяниe двуx взглядoв нa Eврoпу: прaгмaтичнoгo, гдe в приoритeтe, при всex oгoвoркax, oстaeтся экoнoмичeскaя цeлeсooбрaзнoсть, и идeoлoгичeскoгo, гдe вoпрoсы выгoды уxoдят нa втoрoй плaн пeрeд цeлью пoвсeмeстнoгo рaзмeжeвaния EС и Рoссии. Нeсмoтря нa нaпряжeнныe oтнoшeния EС с Рoссиeй и «санкционную войну», Германия и Франция в сентябре 2015 года подписали соглашение с «Газпромом» о строительстве «Северного потока 2» мощностью в 55 миллиардов кубометров газа в год. Разработка сланцевого газа в Прибалтике тоже завершилась, так и не начавшись. Первые два пункта теоретически могут создать основу для энергетической самостоятельности государства, однако усилия прибалтийских республик именно по этим направлениям оказались провальными. В Латвии политики ограничились осторожными заявлениями о возможных поисках месторождения. С 2001 года функционирует энергокольцо БРЭЛЛ, объединившее Белоруссию, Россию, Литву, Латвию и Эстонию в единую систему. Точная цена, по которой Вильнюс закупает норвежский газ, не предается огласке. Однако, как показывают последние события, это беспокойство пока не привело к полному подчинению политике энергетической сферы Западной Европы. Необходимость выйти из сложившегося положения руководство прибалтийских республик так или иначе связывает с политическими фобиями. Во-вторых, перед запуском терминала, в октябре 2014-го, норвежский министр по делам ЕС Видар Хельгесен предельно четко заявил: если «Газпром» снизит цену на природный газ и Литве будет невыгодно закупать продукцию СПГ-терминала, то Statoil без дополнительных оснований не будет снижать цену на газ. Последняя — главный потребитель Евросоюза: Берлин покупает треть всего российского газа в ЕС. С другой стороны, правящие элиты республик рассматривают подобное положение дел не иначе как угрозу национальной безопасности. Импорт сжиженного газа и электромосты, конечно, не обеспечивают реальную энергетическую самостоятельность, а скорее диверсифицируют прежнюю зависимость. Исправить ситуацию предполагается действиями сразу по четырем направлениям: через развитие атомной энергетики, добычу сланцевого газа на собственной территории, создание электросмычек с соседями по ЕС и импорт сжиженного газа. Аргументация предсказуема: сохранение маршрута транспортировки газа через территорию Украины соответствует стратегическим интересам ЕС с точки зрения энергетической безопасности и служит укреплению стабильности Восточной Европы. В 2015 году Литва, как и планировала ранее, завершила строительство сразу двух электросмычек — с Польшей (LitPolLink) и Швецией (NordBalt). По сути, инфраструктура (транспортная, газовая, электрическая и прочая) — это последняя область, которую за 25 постсоветских лет Литве, Латвии и Эстонии еще не удалось до конца интегрировать в Евросоюз. Выход Польши из проекта новой литовской АЭС, сомнения Латвии и Эстонии в необходимости участия в нем и референдум 2012 года, на котором 65 процентов литовцев проголосовало против возведения новой атомной электростанции в Литве, — все это фактически поставило крест на Висагинской АЭС. После начала украинского кризиса, вызвавшего ослабление связей Прибалтики с Россией от политики до гуманитарной сферы, эти опасения лишь усилились: Вильнюс, Рига и Таллин активизировали усилия по присоединению своих стран к «энергетическому материку» ЕС. В этом вся суть прибалтийской концепции энергонезависимости, которую Вильнюс, Рига и Таллин пытаются навязать Брюсселю. Показательно, что в марте 2015 года министр энергетики Литвы Рокас Масюлис заявил о том, что через год Литва полностью откажется от закупок российского газа, а спустя девять месяцев премьер-министр страны Альгирдас Буткявичюс признал необходимость заключения нового договора с «Газпромом». Но ведь сбыт более дешевого и конкурентоспособного товара не требует административной поддержки. Литовские лекала
Тональность «энергетической жизни» стран Балтии последние годы задает Литва. Научи плохому
Несмотря на весьма спорную энергетическую стратегию прибалтийских республик, их руководство не упускает возможности преподнести эти достижения в качестве примера для всей Европы. 14 декабря в торжественной обстановке премьеры трех стран Балтии в присутствии президента Литвы Дали Грибаускайте запустили эти энергосоединения, подкрепив их работу ритуальными заявлениями о «примере сотрудничества во всем ЕС» и «ликвидации зависимости». В итоге единственный элемент стратегии «энергетической независимости» стран Балтии, который удалось реализовать в регионе на данный момент, так и не смог выполнить свою задачу — обеспечить Литву более дешевым газом, чем тот, который страна покупает у «Газпрома» по «политическим ценам». Однако опыт пока единственного работающего в регионе терминала сжиженного газа показывает, что данное средство — далеко не панацея от «энергетической зависимости». При этом политики умолчали, что для синхронизации сетей стран Балтии и континентальной Европы с 2016 года будет проводиться специальное исследование Европейской сети системных операторов передачи электроэнергии ENTSO-E, которая представит Литве, Латвии и Эстонии набор требований, необходимых для ликвидации этого «электроэнергетического острова». Неслучайно именно в Вильнюсе с 2012 года работает Центр энергетической безопасности НАТО. Впрочем, о какой мотивации по снижению цен Норвегией может идти речь, если литовские компании и так обязаны выкупать газ в СПГ-терминале? Объект вместе с газопроводом Balticconnector, соединяющим Эстонию и Финляндию, должен заработать к 2019 году. Доля российского газа в Евросоюзе составляет примерно треть от общего объема, при этом 60 процентов этой доли приходится на три страны — Польшу, Италию и Германию. С одной стороны, местный истеблишмент убежден в несправедливости существующих цен на российские углеводороды — лидеры этих стран регулярно публично обвиняют Россию в политизированности газовых соглашений. Газовая инфраструктура Прибалтики еще с советского времени тесно связана с восточным соседом: в 2014 году Россия полностью обеспечила газовые потребности этих республик, поставив в Литву 2,5 миллиардов кубометров газа, в Латвию — 1 миллиард, в Эстонию — 0,4 миллиарда. И пока нет оснований предполагать, что к 2019 году условия изменятся настолько, что ситуация с региональным СПГ-терминалом в Мууге будет развиваться не по сценарию клайпедского проекта. Противоречия были улажены лишь к осени 2015 года — в октябре специальная рабочая группа Еврокомиссии решила, что наиболее подходящим местом для реализации проекта будет Эстония (порт Мууга). Взамен появляется очередная возможность сыграть любимую роль «лучшего европейца» — примера как для других стран ЕС, так и «отстающих» соседей. В Литве же под знаком «сланцевой революции» энергетика страны жила с 2013 года до лета 2014-го, когда американская Chevron, выигравшая конкурс на разведку и добычу газа, объявила о своем уходе из Прибалтики. На данный момент проект продолжает существовать, но к строительству ВАЭС до сих пор не приступили. Именно поэтому на фоне работы по созданию «Северного потока 2», который пройдет буквально у границ прибалтийских республик, руководство этих стран делает ставку исключительно на импорт сжиженного газа, особенно из США: в феврале 2016 года Литва одной из первых получит американский СПГ. Как и ожидалось, резко против проекта выступили восточноевропейские апологеты стратегии «энергонезависимости», включая Литву, Латвию и Эстонию. Во-первых, еще до начала работы объекта литовское руководство законодательно обязало энергетические компании покупать как минимум 20 процентов потребляемого газа в новом терминале в Клайпеде. Ровно год назад начал свою работу литовский СПГ-терминал в Клайпеде, на примере которого можно проанализировать экономическую целесообразность таких проектов в Прибалтике. Но пока в западноевропейских столицах экономика будет важнее политики, эти попытки будут тщетными.
